– Простите, – снова извиняется молодой парень. – Вы так хорошо смотритесь вместе. У меня даже сомнений не было, – бормочет он, видимо, прикидывая в голове, какой ущерб нанес ресторану попусту открытой бутылкой, скорее всего, дорого продукта, ведь в этом ресторане все недешево.

Сердце вновь пропускает болезненный укол, но я стараюсь не предавать ему особого значения. Я выше каких-то там чувств. Тем более к той, что предала меня.

– Оставь, – решаю простить парнишке оплошность. – Я заплачу.

Официант просит прощения в третий раз, а затем спешно удаляется.

Я берусь за горлышко бутылки. Думаю, можно попробовать что это такое. Не отрава же.

– Я не буду! – она чуть ли не подскакивает на стуле, когда я, ухватившись за стекло пальцами, подвигаю к себе стакан. – Мне нельзя! – следом за первой летит вторая отговорка.

Нельзя… И без того ничего не съела.

Уверен, Аня что-то от меня скрывает.

Я не верю в совпадения. Не верю в судьбу. Только фактам.

– Может, признаешься уже зачем пришла тогда в ресторан, и закончим этот цирк? Я найду себе секретаршу с опытом, а ты свалишь по своим делам. Я ведь все равно узнаю. Рано или поздно. Но лучше рано. И от тебя.

– Я же сказала! Мне просто нужны деньги. Мне нечем расплатиться с долгами.

– Поэтому решила поживиться на моей свадьбе? Найти себе нового слепошарого богача, что поведется на твои формы, на ангельский голосок? Или гадость какую-то пришла сделать моей жене, чтобы отомстить за то, что вышвырнул тебя?

Аня вжимается в стул. Видно, как начинает биться беспокойная венка на шее. Девчонка нервничает, и нервничает очень сильно. Ни это ли положительный ответ на мои вопросы?!

– Я ничего не знала, – прерывисто начинает она.

– Ты слишком много врешь, – заключаю я. – Хотя, чего я ожидал?

– Ты вообще не изменился, Мирон. Не понимаю, что заставляет тебя быть таким слепым? Ты, кажется, готов поверить во все, и каждому, только не мне.

– Я видел все своими глазами тогда! Видел! Или ты забыла? – гнев начинает пульсировать в груди. Я говорю намного громче, чем требуется, нарушая мягкую тишину ресторана.

– Ты увидел то, что тебя заставили увидеть! Ты даже не слушал! Ни единого моего слова. Ты не дал сказать ни слова, Мирон. И в ресторане – ты не стал разбираться. Что было бы, если в своей компании ты рубил с плеча?

– Хватит! – ладонь против воли падает на столешницу с такой силой, что вся посуда подскакивает.

Аня тоже вздрагивает. Зато перестает нарываться.

Мы оба замолкаем. Ресторан, определенно, не лучшее место для выяснения отношений, тем более, с бывшей возлюбленной.

Я упорно убеждаю себя в том, что больше не люблю. Не должен любить.

Раз сама не хочет сознаваться, я все-таки соберу на нее все данные. Надо было сделать это сразу, а не устраивать весь этот маскарад с секретаршей и боссом.

После нашего последнего разговора Аня больше не притрагивается к пище. Выпивает только чай. Даже пирожное оставляет нетронутым. Ну и пусть. Маленькая что ли, чтобы бегать за ней?

Напряжение между нами становится слишком густым. Мне кажется, можно даже заметить молнии, что вспыхивают в плотном облаке вокруг нас. Особенно, когда мы снова оказываемся в машине.

– Я уже заждалась! – в приемной нас встречает моя, светящаяся от счастья, супруга.

ГЛАВА 8

Мирон

Я сразу заталкиваю жену в кабинет.

– А это кто? – первым делом, спрашивает Оля, указывая на дверь в приемную.

– Секретарша. Разве не видно? – как можно более безразлично отвечаю я.

– Вообще-то, нет, – супруга кривит носик. – Лица у вас были такие, будто вы поссорившиеся любовники.

– Не говори ерунды! – осекаю ее.

– А что еще я могу подумать? Ты лишил нас медового месяца, хотя мы собирались на острова и даже забронировали бунгало, а потом у тебя появляется новая молодая секретарша…

– Не говори ерунды! – повторяю свои слова, но уже более раздраженно.

– Милый, ну, правда, – Оля подходит ближе и заключает мою талию в объятья. – Я сегодня такую радостную новость узнала, а ты ведешь себя так, точно моя беременность тебя совсем не впечатлила. Насупился весь, разговариваешь, мягко говоря, неприветливо. Ты не хочешь детей, может быть?

– Я просто устал. Здесь дел невпроворот, и ты об этом знаешь.

Как могу стараюсь избегать темы ребенка. Сам не знаю почему это событие совсем не вызывает во мне радости. Должно ведь!

Еще час назад в ресторане я с каким-то трепетом вспоминал о том, как хотел детей от Белоснежки. Практически наяву видел симпатичные мордашки наших малышей, как две капли воды похожих на родителей. А теперь изо всех сил стараюсь вспомнить тот день, когда прокололся наедине c женой. Не помню. Осечек не было.

– Что произошло с тобой после свадьбы? – Ольга задает неудобный вопрос.

– Ты о чем? – делаю вид, что не понимаю.

– Ты будто отдалился. За эти дни мы почти не были вместе.

– Тебе просто кажется. Не ищи проблемы там, где их нет.

Не самый удачный момент для выяснения отношений, но супруга обычно чрезмерно приставучая, просто так не отстанет. Поэтому пытаюсь как-то спокойно увести тему, чтобы не сорваться на ней, тем самым подтвердив ее подозрения.

– Нет проблем? – хмыкает надменно. – Тогда поехали в отпуск завтра? Когда родится малыш, нам будет не до поездок, да и с животом я побоюсь улетать далеко. Полеты вообще могут быть опасны для беременных.

– В этом месяце у меня запланировано несколько контрактов. Я должен лично присутствовать на сделках. Мы слетаем куда захочешь, обещаю, но только позже.

– Когда ты успеешь наиграться с новой секретаршей?

– А, ну, молчать! – рыкаю на нее, точно дикий. Чаша терпения переполняется, и ярость выплескивается из меня наружу огненным фонтаном.

Наверное, меня бесит, что отчасти жена права. Да что там отчасти? Я мог поручить все контракты своему заместителю, я собирался лететь с Олей на острова, но после встречи с Аней понял, что мне нужно отвлечься на что-то. А на что может отвлечься закоренелый трудоголик кроме, как на работу?

Девушка начинает плакать. Не выношу женские слезы. Они будто наждачкой по душе скребут.

– Оль, ну, не плачь, – стараюсь сделать тон приветливым, хотя меня от злости выворачивает из-за этой откровенной манипуляции. Не была бы жена беременна – вел бы себя по-другому.

Обнимаю девушку за плечи, а потом прижимаю к себе.

– Тогда уволь ее! – Ольга поднимает на меня заплаканный взгляд. – Уволь эту непонятную секретаршу!

Аня

Меня пронизывает ревностью. Насквозь. Насмерть.

Одно дело абстрактно представлять, что у мужчины, которого я люблю, есть другая женщина, а совсем другое – видеть ее. Ее радостное лицо. Лицо по-настоящему счастливой женщины.

Когда обнимаю сынишку, мне тоже кажется, что я счастлива. Буквально каждая моя клеточка трепещет, когда Макарка рядом.

Вот только в зеркале я чаще всего вижу совсем иную картину – уставшую от жизни девушку, на которую свалилось столько непосильных проблем.

Но я сама виновата в своей беспечности. Так верила в НАС, что просто не думала о том, что все может прекратиться. Пошла на уговоры Мирона и бросила работу.

«Моя Белоснежка не должна работать, – уверял меня любимый. – Тем более в супермаркете. Я сделаю все для того, чтобы ты наслаждалась жизнью. Рядом со мной».

А я верила в сказку настолько, что совсем не позаботилась о будущем.

Потом меня почти на четыре месяца свалил токсикоз, из-за которого найти работу было невозможно. Ужасное время.

А следом – быстро округлившийся живот вынуждал работодателей оказывать мне в должности без разбора.

Богданов плохо закрыл дверь своего кабинета. То ли случайно, то ли специально, не могу знать, но по этой простой причине, против воли, я слышала многое из того, о чем они говорили.

Сердце пронзает толстыми, острыми до невозможности, иглами, когда я узнаю о беременности жены Мирона.